«Знаете, какое небо в Афганистане? Высокое и бездонное, а на нем очень яркие звезды, но чужие, холодные…»

Афганский ветер сух и нестерпимо колюч. Символичными стали названия военных операций советских Вооруженных Сил: «Шквал», «Ураган», «Западня». У наших парней, вернувшихся с той войны живыми, навсегда останутся в памяти чужие горы и небо необычайно синего цвета с холодными звездами. И мечта вернуться домой.

– Что вам дала служба в Афганистане как мужчине? – спросила я своего собеседника Александра Владимировича Лобанова, участвовавшего в афганской войне с 1986 по 1988 год.

– Поменялись жизненные приоритеты, мир расширился, принцип «сам за себя» там не работал. Только вместе, взаимовыручка и помощь друг другу. Понятие «дружба» стало святым на всю жизнь.

– Как вы смотрите сейчас на мир, спустя 30 лет после окончания афганской войны?

– Понимаю, что в мире ничего не меняется. В Испании 1936 года мы только учились воевать с врагом, да еще далеко от Родины, а в Афганистане… Тогда опасность была у наших границ. Как, впрочем, и сейчас. 30 лет назад у меня не было жизненного опыта, но понимал, что война на нашей территории принесет страдания народу, потому ее нельзя было допустить. А сейчас самое главное, чтобы власти говорили правду о происходящем. Например, что Матиас Руст посадил самолет на Красной площади, услышали мы по «Голосу Америки», а не от командиров. Ну и конечно, тогда, в Афганистане, я не мог высказывать свое мнение.

Александр Лобанов после окончания Краснотурьинского индустриального техникумав 1986 году был призван в армию.

О том, что уже записан в команду, которую отправят в Афганистан, не догадывался, хотя в приписном свидетельстве стоял штамп «20А».

Несмотря на прошедшие 30 лет, мой собеседник помнит все досконально и рассказывает эмоционально и очень интересно. Сначала попал в Егоршино, потом в военный городок в Свердловске. Через семь дней вылетели в Душанбе, а оттуда поездом в Термез.

– Жарко, наверное, было после Урала?

– Сели в поезд. На нас сапоги… А вагон 50-х годов – старина! Узбеки в теплых халатах угощают чаем и лепешками. Прибыли из зимы в лето. Выдали ботинки и панамы. В учебке попал в роту снайперов.

– Вас по-настоящему готовили к войне?

– Конечно. Вот это была подготовка! Обучение проходило в горном учебном центре, расположение которого максимально приближено к нашим будущим условиям. Для тренировки использовали специально построенный кишлак. Проводились стрельбы из снайперской винтовки и гранатомета, ночные стрельбы, рытье окопов, марш-броски. Было нелегко, но потом это пригодилось. После трех месяцев учебки сдал экзамены, потом вылетели в Кабул. Попали на пересыльный пункт, где я встретил своего земляка Сергея Лобачева.

Из Герата Александр прибыл на 14-ю заставу, находившуюся в 10 километрах от Шинданда. Он и сегодня помнит имена командиров и сослуживцев из 12-го мотострелкового полка: «Именно там я понял, что основа армии – это ее офицеры, они умели все и учили нас». Обращаю внимание на одну из фотографий, принесенных Александром на встречу. Молодые парни с обветренными лицами – снимок на память о крепкой дружбе людей разных национальностей. «Вот чечен Арсен, а это абхаз Рома. Он погиб потом в абхазо-грузинском конфликте. Эти пацаны только прибыли из Союза».

– Какую главную боевую задачу вы выполняли?

– Охраняли колонны, ставили посты там, где могли быть провокации. Контролировали трубопровод, по которому из Союза поступало топливо в Шинданд. Душманы трубу часто простреливали, а потом устраивали засады. Каждые два часа, когда шла перекачка горючего, мы на БТРах объезжали трассу. Знали уже, где чаще происходят диверсии. На пулеметах были установлены излучатели «Луна» для ночного видения. Часто места, где были пробоины, минировали. Поэтому прежде чем восстановить трубу, ее стаскивали «кошкой», а потом заменяли поврежденный участок. Бывало, по 30 – 40 труб пробивали.

Из нашего разговора с Александром я узнала, как стратегически были важны не только саперные и мотострелковые батальоны, но и трубопроводные. «Мы их называли трубачами. И не смейтесь, представляете армию без горючего? На нашей заставе тоже были трубачи. Они рисковали своей жизнью, может быть, больше нашего. Занимались ремонтом трубопровода после диверсий».

– Расскажите о местных условиях, быте.

– Довольствие было нормальное. На тушенку и сгущенку потом на гражданке долго не мог смотреть. А варили сами, изобретали из всего, что было под рукой. Пейзаж, как видите, горы и пустыни. При закате прямо Марс. Были у нас четвероногие помощники: пес Лева и его боевая подруга Афошка. Они стали незаменимы, особенно ночью. Лаем предупреждали, и мы уже знали, что опасность близко. По ночам выли шакалы. Сначала мы думали, что это плачут дети. Знаете, какое небо в Афганистане? Высокое и бездонное, а на нем очень яркие звезды, но чужие, холодные. Я вспоминал там, как в детстве любил вглядываться в небо и любоваться полетами самолетов. А поздно вечером – вспышками звезд. Дома ведь и звезды родные!

– С местным населением как общались?

– Каждый раз ждали провокаций, ведь топливо у афганцев было в дефиците. Местные жители потихоньку пробирались к трубе и пробивали дырку, канистру наберут и наутек. Поэтому датчики стояли на входе в трубу, при пробоине подача топлива прекращалась. А так, в основном, мальчишки прибегали. Мы их угощали, а они что-нибудь стащить норовили. Замполит знал язык и проводил с ними воспитательные беседы.

– По дому очень скучали?

– Письма писали часто, девушка меня ждала (и дождалась!). Ни о чем плохом я не писал, чтобы не расстраивать родных. Фотографии можно было отправлять, но без оружия на снимках.

– А о чем плохом? Были большие потери?

– Да, одну из застав душманы вырезали. Когда узнавали о гибели наших парней, то горло сжимало так…

Александр с грустью говорит о том, что хотел бы съездить в Афганистан, в качестве туриста, конечно, увидеть, что изменилось за тридцать лет в этих местах. Он показал на интернет-карте места дислокации своего батальона. «Посмотрите, наши блиндажи остались целыми. Вот показать бы это все моим сыновьям».

– Кто еще из земляков служил с вами?

– Был парень из Краснотурьинска Андрей Хитров, из Серова – Андрей Ракитин, а в конце службы командир роты – капитан Александр Домрачев, он сейчас живет в Новой Ляле.

– Александр, многим ребятам после участия в военных конфликтах нужна психологическая помощь. А как у вас?

– Нет, постафганского синдрома не было. Вернулся домой. Женился на той, что дождалась, Лене. Устроился в Краснотурьинское ЛПУ МГ по специальности «машинист технологических компрессоров». Моим наставником стал участник афганской войны Игорь Лемберг. Много лет играл в хоккей с мячом за предприятие. Потом стал предпринимателем.

Сегодня у поседевшего, но по-прежнему активного и жизнерадостного Александра дружная семья: жена Елена Ивановна и сыновья Никита и Семен. Старший стал чемпионом России по мини-футболу в составе ТТГ «Ява-Югорск», сейчас работает в Ухте тоже машинистом технологических компрессоров. Младший – профессиональным поваром. «Сегодня в моей памяти прокрутились кадры как будто из кино: Афган, пыльные БТРы, запах горящего топлива, шутки пацанов и тревожное ожидание плохих вестей. Но я вернулся живым. А тех, кто погиб, до сих пор оплакивают матери», – говорит Александр. Далее он рассказывает, как на прошлой неделе вместе с Сергеем Векшиным, тоже афганцем, навещал матерей погибших участников чеченской и афганской войн. Это была акция помощи Союза ветеранов боевых действий, возглавляемого В.М. Борисовым. Он редко надевает свою главную награду – медаль «За боевые заслуги», но точно знает, что, закончив службу в звании старшего сержанта, честно выполнил свой долг служению Отечеству.

Татьяна Мальцева.